С 18 марта вступают в силу новые поправки в Уголовный кодекс Молдовы, известные как «закон о сепаратизме».
Несмотря на критику со стороны Действующего председателя ОБСЕ Буяра Османи и других, уже 16 февраля было ясно, что закон будет введен в действие. Согласно конституции Молдовы, у президента Майи Санду был двухнедельный срок, чтобы вернуть закон в парламент, но этот срок истек 16 февраля. Теперь, когда закон опубликован в окончательном варианте на русском языке, мы можем оценить его содержание.
В связи с этим ИА «Новости Приднестровья» подготовило семь вопросов, которые часто задают наши читатели по поводу новых поправок в Уголовный кодекс Молдовы, и сегодня мы постараемся на них ответить. Несмотря на то, что новый текст закона несколько изменился по сравнению с первоначальной редакцией, все основные положения остались прежними.
Какие доводы продолжают приводить критики нового закона?
Одним из таких аргументов является его неактуальность в условиях нерешенного конфликта с Приднестровьем. Тем не менее, многие считают, что главным недостатком закона является его произвольность и недостаток конкретики. Даже молдавские правоохранительные органы на предварительных слушаниях отметили, что Уголовный кодекс должен быть ясным и точным, а не напоминать художественное произведение.
В результате, такое расплывчатое понятие, как «серьезная угроза безопасности Республики Молдова», было заменено на «шпионаж». В статье «Антиконституционный субъект» попытались уточнить, что под «субъектом» понимается «предполагаемая власть», а не просто какая-то «структура». Тем не менее, осталось много вопросов.
«Незаконная информационная структура», «заговор против Молдовы» и «незаконный сбор информации». Что это?
В Уголовном кодексе Молдовы появились новые статьи, которые вызывают вопросы. Одна из них — «незаконная информационная структура» — предусматривает от 7 до 10 лет тюрьмы за ее создание, но не определяет, что это за структура. Это может быть сеть информаторов, средство массовой информации или научное учреждение. Неясно, какие действия могут привести к обвинению в создании незаконной информационной структуры.
Другая статья — «заговор против Молдовы» — предусматривает от 2 до 7 лет тюрьмы, но определение термина «заговор» кажется слишком общим и неоднозначным. «Заговорщиками» могут стать иностранные государства, организации и любые лица, совершающие шпионаж или создающие «незаконную информационную структуру». Это может привести к различным интерпретациям со стороны правоохранительных органов.
Третья статья — «незаконный сбор информации» — предусматривает от 2 до 5 лет тюрьмы или штраф в размере от 2250 до 3550 долларов. Но не определено, какие критерии будут использоваться для определения ущерба, причиненного Молдове сбором информации. Это может привести к произвольному толкованию статьи.
Таким образом, данные статьи могут быть использованы для преследования любых лиц и организаций, которые подпадут под их неопределенное определение. Это может привести к нарушению прав на свободу слова и доступ к информации.
Какие действия квалифицируются как сепаратизм в соответствии со статьей закона?
Статья о сепаратизме является самой большой в законе и включает пять частей, которые достаточно конкретны. Первая часть устанавливает наказание от 2 до 6 лет тюремного заключения за сепаратизм, который определяется как «деяния, совершенные с целью отделения части территории Молдовы». Далее следует «подстрекательство к сепаратизму» (наказание до 3 лет тюрьмы или штраф от 1850 до 4000 долларов). Третья и четвертая части предусматривают наказание за акты сепаратизма, совершенные должностными лицами или путем насилия. В этом случае сроки еще более высокие — от 3 до 7 лет и от 7 до 12 лет соответственно. Наконец, пятая часть относится к финансированию сепаратизма и также предусматривает серьезные последствия, вплоть до 10 лет лишения свободы.
«Подстрекательство к сепаратизму» включает в себя «распространение предметов» и «производство и распространение материалов и информации любыми способами и средствами». Это может включать в себя символику, книги, печатные и электронные СМИ, а также сообщения и комментарии в мессенджерах и социальных сетях.
Что означает термин «антиконституционный субъект»?
Этот термин является ключевым в «законе о сепаратизме», и его определение ясно и однозначно. В данном контексте под «антиконституционным субъектом» понимаются органы власти Приднестровья.
Кому и как в Приднестровье угрожает новый закон? Может ли этот закон затронуть практически каждого?
Может, просто здесь есть несколько категорий риска. Но сам риск как таковой теоретически существует для всех. Для обычных граждан, большинства приднестровцев он пока объективно невелик.
Для общественных деятелей и журналистов риск уже кратно возрастает. Еще выше он для представителей центральных органов власти ПМР.
И, наконец, самые высокие риски создаются для приднестровских силовиков. Внутри каждой из этих категорий есть свои степени риска – где-то он больше, где-то меньше.
При этом в нынешних условиях, когда власти Молдовы постоянно заявляют о подготовке некоего «государственного переворота» и укрепляют систему спецслужб и политического сыска, опасность нового закона даже для простого жителя ПМР может в какой-то момент заметно вырасти.
Наибольшую угрозу здесь представляют статьи о «заговоре против Молдовы», о «подстрекательстве к сепаратизму» и о «незаконном сборе информации». Опять же: размытые формулировки закона открывают возможности для произвола молдавских силовиков в политических или даже в личных целях.
В группе риска также находятся любые представители России в Приднестровье. Это представительства российских организаций и бизнес-ассоциаций, ОГРВ, миротворцы, журналисты. Всех их могут обвинить в поддержке и финансировании сепаратизма, в «незаконном сборе информации» и организации «незаконных информационных структур».
Политпредставитель Молдовы Олег Серебриан, обосновывая необходимость «закона о сепаратизме», ссылается на то, что такое законодательство есть в России и странах ЕС. Так ли это?
В российском Уголовном кодексе действительно есть санкции за нарушение территориальной целостности РФ, однако нет статей о «заговорах». Совсем не так однозначна ситуация и в европейских кодексах. В Испании, например, где традиционно сильны регионалистские настроения, в уголовном законодательстве нет статьи «Сепаратизм» как таковой. Высказываться за отделение от испанского королевства, вести политические дискуссии по этому поводу и в ряде случаев даже принимать политические документы вполне возможно. Всем известны сепаратистские партии Каталонии, официально имеющие большинство в местном парламенте. Это считается политическими взглядами. Однако нельзя участвовать в мятежах и восстаниях, направленных на отделение.
Любопытно, как молдавские власти, ссылаясь на одни нормы в европейском законодательстве, игнорируют при этом другие. Скажем, в Уголовном кодексе Латвии (который в качестве примера журналистам приводил Олег Серебриан) еще не так давно была статья «Призыв к ликвидации государственной независимости». В Латвии ее отменили, потому что объективно нет сил, которые бы угрожали латышскому суверенитету. В Молдове же, учитывая прорумынский унионизм, такая статья точно была бы нужна. Но нет: ее нет в Уголовном кодексе РМ, и речь об этом не идет.
Олег Серебриан в контексте «закона о сепаратизме» сослался еще на Уголовный кодекс Грузии. Вот там понятие «заговор» действительно есть. Но Грузия, развязавшая в 2008 году войну против народов Южной Осетии и Абхазии, — это точно плохой пример.
Как может применяться «закон о сепаратизме» и что делать жителям Приднестровья после его вступления в силу?
Как будет работать «закон о сепаратизме» и как его трактовать в конкретных случаях, в РМ никто точно не знает, даже высокопоставленные молдавские чиновники. Вот, скажем, тот же Олег Серебриан во время интервью лично пообещал приднестровским журналистам, что им ничего в свете этого закона не угрожает. Но верить ли сейчас Серебриану, лично ответственному за уничтожение договоренности по телекоммуникациям, паралич в деятельности ПРТС и снижение переговорной динамики и результативности? И есть ли основания для тех обещаний, которые он дает? Как это согласуется со статьей за «подстрекательство к сепаратизму», в которой ясно сказано, что ответственность наступает за «производство и распространение в любой форме и любыми средствами материалов и информации»?
Такие же вопросы наверняка будут и в том, что касается финансирования сепаратизма, не говоря опять же о всяких «заговорах» и «незаконных информационных структурах».
Не исключено, что «закон о сепаратизме» был принят «про запас», с прицелом на перспективу – на случай, если нужны будут уголовные дела для того, чтобы «разбираться» с неугодными и несговорчивыми представителями Приднестровья и России. Пока он является прежде всего элементом запугивания населения. Но повторим: одновременно он уже сейчас создает конкретную опасность произвола молдавских силовиков, в первую очередь СИБ, угрожает правам человека, свободе личности, мнения и выражения.
Естественно, возможные обвинения, выдвинутые в соответствии с «законом о сепаратизме», нужно будет еще доказывать в суде, и не исключено, что при должной правовой защите такие уголовные дела станут разваливаться (если попробовать поверить в молдавскую юстицию, которую не критикует только ленивый). Но сам потенциальный факт заведения дела, применения каких-то ограничений на территории РМ или даже за рубежом в связи с этим – конечно, не самая приятная история.
Цель ПМР – отменить закон или добиться от Молдовы гарантий, что новые поправки в Уголовный кодекс РМ в принципе не станут использоваться против жителей Приднестровья. До этого времени нам нужно понимать определенные риски, связанные с нахождением на молдавской территории.
В любом случае, однако, никто не останется один на один с «законом о сепаратизме»: Приднестровье будет защищать своих граждан, поднимать вопрос о каждом инциденте на всех возможных уровнях. Если дело, не дай бог, дойдет до каких-то задержаний и преследования, у властей республики найдутся как политико-правовые инструменты, так и способы реагирования непосредственно на действия молдавских силовиков. Но, разумеется, не хотелось бы доводить дело до этого – ситуация в отношениях между Тирасполем и Кишиневом и без того не самая лучшая.
